- Намного, – улыбнулся я.

Петрович хохотнул.

- Чаю, может?

- Да, было бы неплохо, а то я только что с поезда.

- К матери ездил? – спросил он, удаляясь в кухню.

- Да, мы с Сёмкой ездили, я хотел поговорить с ней об отъезде.

- Ты все же решился? – возвращаясь с двумя алюминиевыми кружками, спросил Петрович.

Я взял предложенную кружку и отхлебнул чай – он был терпкий и немного горчил, но, на удивление, вкусный, с лимоном и бергамотом. К чаю у моего преподавателя был «Желтый полосатик», я не стал смеяться и взял одну рыбку.

- Я решил это с самого начала.

- Не буду задавать вопрос, почему он сам не может приехать к тебе. Но так как ты пришел сейчас сюда, могу предположить, что ты хочешь перевестись на заочное отделение?

- Если это возможно, то да, я бы очень хотел перевестись.

Он улыбнулся.

- Стас, это будет нелегко сделать, все же последний год, дипломная работа… тебе все равно нужно будет мотаться к нам.

- Это неважно, хотя бы не каждый день.

- Кицуров, я же не сказал - невозможно, я сказал, что помогу. – Он отхлебнул чай из кружки. – Он настолько дорог тебе?

Я поднял на Петровича глаза и четко проговорил:

- Больше, чем учеба.

Он улыбнулся:

- Когда-то я тоже был молодым и горячим, но, к сожалению или счастью, любовная лихорадка у меня началась позже.

- Петрович, не начинай свои байки из хаты. – Я съел еще одну рыбку и допил остатки чая.

- Когда ты сможешь поехать со мной и оформить бумаги на перевод? – отставляя кружку, спросил он.

- Хоть завтра.

- Молодость. Ладно, завтра, так завтра.

Мы еще посидели и поговорили, с ним было легко, хоть возрастная пропасть была и огромной, но Петрович никогда не зацикливался на этом, и другим не позволял.

Уезжая от него уже вечером, я думал над другой проблемой – Гена.

Не то чтобы у меня был определенный план действий, но и совсем спонтанно действовать не хотелось, поэтому я набрал номер того, кто был заинтересован.

- Привет, Стас. – Как будто ожидая моего звонка, отозвался Женька.

- Привет. Не занят?

- Нет, и даже готов с тобой встретиться.

- Отлично, тогда подъезжай ко мне.

Он не ответил, а просто положил трубку. Это было согласие.

Дома я принял душ и поставил кастрюлю, чтобы сварить макароны, и в тот момент, когда я засыпал рожки в кипящую воду, раздался звонок в дверь.

На Женьку страшно было смотреть, он был какой-то бледный и с синяками под глазами.

- Привет, Стас. – Вяло.

- Это что за вид?

- Странно, что у тебя не такой, ты от своей пары еще дальше, чем я. – Также вяло и прислоняясь к косяку виском.

- Так, давай заходи, буду тебя реанимировать.

- Мне поможет только мягкий Генин задик. – Мы улыбнулись друг другу.

- Проходи давай.

Женька прошел, наконец, в квартиру и скинул кеды, мы устроились на кухне, я, как радушный хозяин, предложил гостю ужин, и гость не отказался.

Он ел вяло, в основном гоняя рожки по тарелке, иногда вздыхал, и все время смотрел на телефон.

- Жень, ты ведь в курсе проблемы твоей пары?

- У нас с Генкой секретов друг от друга нет, Стас.

- Ты так плохо себя чувствуешь, потому что Гена не завершил обряд?

- Таких подробностей я не знаю, Генка вообще первое время был такой шуганый, хотя и не скажешь по нему, нам было не сложно сойтись, было сложно понять его поведение. А когда он открыл мне всю правду, я не поверил, а доказать он мне не смог и разозлился, тогда у него на голове появились уши, и хвост вырос полосатый.

- Так ты смог спровоцировать это?

- Я не знаю, но Гена говорил, что раньше вообще не мог даже этого. Так что возможно. – Вздохнул Женя.

- Тогда есть возможность помочь ему завершить обращение… - задумчиво проговорил я.

- Стас, ты у нас прям Чип и Дейл в одном лице. – Вяло усмехнулся Женька.

- Жень, ты прилечь не хочешь?

- Ну, еще не хватало прилечь… я в норме, просто вялость страшная.

Я нахмурился и подумал, что если бы Лис не завершил обряд, я, наверное, выглядел бы хуже, чем Женька, все же Тануки слабее моего лиса.

- Так что ты предлагаешь? – спросил меня он, после того, как мы поели и я помыл посуду.

- Хм… есть единственный способ помочь Гене – стресс.

- Каким образом создать стрессовую ситуацию? – удивленно приподнял брови Женька.

- Сейчас, в связи со свадебным обрядом его старшего брата, он переживает, что не может обратиться, сильнее обычного, так нужно этим воспользоваться – например, сказать: раз он не может завершить обряд, ты его больше не любишь, и вы расстаетесь…

Женька подскочил на стуле:

- Стас, ты в своем уме? Это его убьет!

- А может, приведет совсем к другому результату. Вы партнеры, и вашу связь нужно закрепить! Он знает, как ты страдаешь, когда он далеко?

- Нет. – Хмуро ответил он.

- Жень, ты серьезно сейчас?

- Как только он на расстоянии вытянутой руки - мне лучше, и Гена не замечает моего состояния.

- А если просто поговорить об этом, рассказать, что на самом деле происходит?

- Я не хочу его расстраивать, Стас, ты бы видел, как он сияет, когда рядом…

- Жень, я тоже не хочу делать ему больно, но рассказать о том, что тебе плохо без него, ты просто обязан. Он ведь не знает, что ты страдаешь.

Он задумчиво водил пальцем по столу и смотрел куда-то сквозь меня, я сел на табурет и положил свою руку на его, сжал.

По моему запястью не пошла волна боли, просто теплый комочек немного сместился, и перед внутренним взором предстал мой лисенок с торчащими мягкими ушками.

Женька вздохнул:

- Ладно, я подумаю, как это лучше сделать, но, Стас, я хочу сделать это сам.

- Я не собирался присутствовать при этом.

Он улыбнулся и кивнул.

Мы посидели еще несколько часов, обсуждая план, и потом Женька ушел домой, я вызвал ему такси, так как к вечеру он вообще не мог двигаться и только вяло улыбался.

Ночью мне снова снились сны с участием моего лисенка, таких эротичных картин я не видел даже в пубертатный период.

После встречи с деканом и подписания всех бумаг, что стало для меня полной неожиданностью - мне легко позволили уйти на заочное отделение, даже не спросив причины такого решения.

С Петровичем было легко и просто, и я всегда предполагал, что он только с виду такой весь непосредственный и непонятливый, на деле он оказался наделен спокойной властной силой. И, при виде его и меня, директор только и смог, что протянуть мне документы.

Приближаясь к дому, я раздумывал о поездке к любимому, которую запланировал на завтра, и совсем не ожидал увидеть около своего подъезда высокую, немного сутулую фигуру Валерки.

- Валер, какими судьбами?

Он обернулся, и я понял, что у моих одногруппников явно тяжелый период.

Валерка тоже был серого цвета и с лихорадочно блестящими глазами.

- Не знал к кому обратиться, а потом вспомнил о тебе… - он сглотнул и сделал шаг ко мне, мое запястье обожгло, и я, превозмогая боль, пожал его руку.

- Что случилось?

- Стас, у меня свадьба через две недели. – Облизал Валера губы. – Барашкова-старшая просто вцепилась в меня, а ее отец оказался таким дипломатом, просто ужас… Я сбежал сразу, но они приехали ко мне домой всей семьей и заключили деловой контракт! С моими родителями говорили долго и нудно, в заключение показали УЗИ Люси и развели руками. Я весь разговор продержал девчонку за руку. Ты знал, что Люся боится своих родителей, как огня?

Я смотрел на него, и вдруг потянул его на лавочку около подъезда, мы сели, Валерку трясло.

- Валер, все ведь к тому и шло?

- Да, но так быстро…

- Что ты хотел, девушка беременна, и ее родители не хотят, чтобы ребенка потом пришлось усыновлять.

- Да, но таким нахрапом, моя мать потом целые сутки лежала со страшной мигренью. – Он закрыл лицо руками.

- Валер, вся эта ситуация как-то повлияла на твое отношение к Люсе?

- Нет. – Глухо ответил он, не убирая руки от лица. – Я понял за эти дни, что она мне подходит, и не потому, что в ней мой ребенок, а потому, что она именно тот человек. Для души, понимаешь?