Инопланетян это страшно разозлило. Они шипели, громко кричали, едва не подрались, когда забирали ее остывшее тело.
Я смотрела вслед их удаляющимся фигурам и жале- ла, что это не я. Сколько еще нужно издеваться над нами? Сколько времени уже прошло?
Нас стали забирать чаще. Теперь даже о малейшем наркозе не шла речь. Каждый раз в сознании и каждый раз боль.
Со временем стало понятно, нас не изучают, а над нами проводят опыты. Меня просвечивали, протыкали иглами, брали кровь, и я даже видела голограмму соб- ственного ДНК. Их технологии на многие столетия опе- режают Землю, и при этом они не способны избавить нас от боли или просто не хотят.
Следующей не стало лягушки. Она умирала на моих глазах, скрюченная болью, с широко раскрытым ртом, издавая беззвучный крик. Я его не слышала, а будто ощу- щала каждой клеточкой своего тела. Ей даже попытались помочь эти нелюди. Они примчались почти сразу, под- тверждая мою теорию о наблюдении. Здесь не могло не быть камер видеонаблюдения. Они все это время следи- ли за каждым нашим вздохом, но это не спасло ту девуш- ку. В считаные секунды ее кожа стала цвета графита, а из глаз ушла жизнь. Вот так просто – раз и нет существа.
Нас осталось двое, и это не радовало наших мучите- лей. Нас все реже возвращали в кубы, оставляя привя- занными к холодным столам лаборатории.
Я засыпала и просыпалась там, видела одни и те же лица, слышала одни и те же голоса. Мой разум перестал считать дни, даже примерно. Это было слишком долго и мучительно.
А когда я уже ясно чувствовала приближающийся конец, когда почувствовала ласковые объятья смерти,
то что-то резко изменилось. Поведение моих мучителей говорило об этом. В их глазах появилась жалость, и они смотрели на мое израненное тело, покрытое тысячами проколов с сочувствием. Быть может, инопланетяне по- няли, что и мне осталось недолго?
Один из них приблизился к столу с моим привязан- ным телом. А я даже голову не смогла повернуть, отре- шенным взглядом прожигала ненавистный потолок и беззвучно плакала.
Мужчина склонился, всматриваясь в мое лицо и, едва слышно что-то прошептал. Один взмах его руки – и перед глазами мелькнул страшный прибор с длинной иглой, похожей на изогнутое сверло.
Она вонзилась в мою голову, принося немыслимую боль. Моим спасением стало забвение. Сознание погру- зилось во мрак.