Изменить стиль страницы
  • – Ты очень заботишься о моем отце, правда? – Голос заставил вернуться к действительности.

    – Да. Вышло так, что я очень привязалась к нему.

    – Я так и понял.

    Она бросила на него настороженный непонимающий взгляд, и он снова холодно улыбнулся.

    – Ты спрашиваешь, откуда мне это известно? – Но Анна молчала, с каждой минутой все больше нервничая.

    Где же все мое умение владеть собой, так необходимое сейчас? Напряжение нарастало.

    Многие годы она училась следить за выражением своего лица. Пациенты не должны догадываться о том, о чем им знать не следовало, врачи – о том, что их мнения не совпадают. Всегда внимательная, всегда осторожная, сейчас она стояла, покраснев, чувствуя неловкость.

    – Ангус Мак-Брайт, – бросил он, словно это все объясняло. Но она продолжала смотреть на него в замешательстве.

    – Ангус Мак-Брайт сказал вам… Что? – Мак-Брайт был старым другом Джулиуса. Работал адвокатом в Мидлсбро и всегда заезжал навестить его, если ехал по делам на юг, что, впрочем, бывало не часто. Он нравился Анне – маленький сухощавый человек с плутоватым лицом, у которого не хватало мужества бранить друга за то, что он губит себя, уединившись в Брайдвуд-хаусе.

    – Он написал о тебе.

    – Никак не думала, что вы поддерживаете связь с кем-то из знакомых отца.

    – К каким еще умозаключениям относительно меня ты пришла?

    – Это не всеобъемлющее умозаключение, – возразила Анна. – Это лишь следовало из слов вашего отца.

    Серые глаза сузились, превратившись в щелочки, и она снова залилась краской. С ним нужно держать ухо востро, чтобы не попасть впросак.

    – Итак, вы с отцом подолгу беседовали обо мне. Как это мило.

    – Не вижу в этом ничего особенного, даже если так было бы на самом деле.

    – Неужели? Меня не проведешь, нечего прикидываться ребенком. Ладно, чтобы ты не очень смущалась, скажу тебе вот что. Отец очень богат, и ты это знаешь. Этот дом – лишь малая толика из того, что принадлежит ему. Его дома разбросаны по всему Лондону, и к любому из них можно прицепить ценник с внушительной цифрой.

    Анна не дала ему закончить. Гнев помог стряхнуть оцепенение и стеснительность. Уперев руки в бока и злобно гладя на этого надменного брюнета, она накинулась на него:

    – Значит, по-твоему, мне нужны деньги твоего отца? Эти слова оскорбили бы меня, скажи их кто-нибудь другой. Но ты, по-моему, просто не имеешь права врываться сюда и тем более в чем-либо обвинять меня. Это ты не переступал порог дома Бог знает сколько лет. Вряд ли можно назвать тебя любящим сыном.

    – Ну-ну, продолжай, поделись своими умозаключениями о моем характере, – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

    – А зачем? – также враждебно спросила Анна. – Что-то не заметила, чтобы ты делился со мной какими-нибудь своими умозаключениями.

    – Не люблю навязываться. Не забывай, моя фамилия Коллард.

    – Какой очаровательный способ представляться. Ты всегда так любезен?

    – Вовсе не обязательно быть любезным, когда имеешь дело с такими, как ты. Грубость – единственное, что понимают женщины твоего типа.

    – Женщины моего типа?! – вскричала Анна. Еще никому никогда в жизни не удавалось так разозлить ее. Она всегда была очень уравновешенной, никак не проявляла своего настроения. И всегда полагала, что показывать сбои чувства вовсе не обязательно, а порою даже опасно. Если такое все же случалось, то это были скорее всего лишь отголоски ссор ее родителей, а не ее собственный характер. Детские переживания, конечно, не прошли даром. Но сейчас она крайне удивилась, как постороннему человеку удалось разозлить ее до такой степени. Хотелось схватить первый попавшийся под руку тяжелый предмет и запустить в него со всего маху. Анна несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, а затем осторожно проговорила:

    – Я не собираюсь все это терпеть. Ворвался сюда среди ночи и ведешь себя так, словно поймал меня при попытке кражи семейного серебра. К слову говоря, ты все-таки навязываешься. Не писал отцу долгие годы, не прислал ему за это время даже рождественской открытки и…

    – Да, похоже, ты мастерица делать поспешные выводы, – сказал он убежденно.

    – Твой отец рассказывал мне…

    – Мне надоело слушать, о чем тебе рассказывал мой отец. Как только ты успеваешь заниматься делом, за которое тебе платят жалованье, в промежутках между вашими захватывающими разговорами?

    – Уже поздно, – жестко сказала она. – Я иду спать.

    Анна повернулась, но не успела дойти до двери, как ей преградили дорогу. Она даже не услышала шагов.

    Бизнесмен, раздраженно подумала она. Этот человек – бизнесмен? Скорее – террорист.

    – Ты никуда не пойдешь, пока я не закончу разговор.

    – Пока ты не закончишь? – Ее длинные волосы были, как обычно вечером, заплетены в косу, лежавшую на груди светлым поблескивающим канатом. Она с возмущением отбросила ее назад. – Пока ты не закончишь? Да кем, собственно, ты мнишь себя?

    – Тем, кого тебе следует бояться. Человеком, которого не тронут эти большие глаза и манеры больничной сиделки. Подозреваю, что, переступив порог этого дома, ты всегда вела себя именно так. Но я уже понял, что скрывается под личиной невинного ягненка. Удивительно, как это ты до сих пор не устроила отцу что – нибудь вроде гипертонического криза, чтобы он поскорее умер.

    Это переходило всякие границы, но Анне никак не удавалось взять себя в руки. Не было сил даже возмутиться. Их глаза встретились, и она первой отвела взгляд. Слишком поспешно, но, казалось, сейчас она упадет в обморок. Голова кружилась, ноги сделались ватными.

    – Ты слишком многого хочешь, – невнятно пробормотала она, и он подался к ней, словно пытаясь расслышать ее слова. Она слегка попятилась.

    – Не понял?

    – Давайте, я покажу вам вашу комнату, если уж вы решили остаться здесь на ночь.

    – Ах да. – Он держался как ни в чем небывало. – И притом не на одну ночь. Я приехал на неопределенное время.

    – На неопределенное время? – повторила она в замешательстве, и он улыбнулся, видя ее смущение.

    – Ты находишь подобную перспективу привлекательной, не правда ли?

    Привлекательной? Разве может быть привлекательным этот надменный тип?

    – Но у вас не так много багажа, – тихо сказала она.

    – В машине еще два чемодана. – В голосе снова послышалась насмешка. – И пока ты не разразилась очередной речью о том, что входит в твои обязанности, а что не входит, скажу: я не собираюсь заставлять тебя нести их в мою спальню. Мы не позволим марать эти белые ручки такой грязной работой.

    – Но почему, – она сделала над собой усилие и оставила насмешку без внимания, – почему вы вдруг решили вернуться в Англию и, более того, остановиться в доме отца?

    – По двум причинам, моя дорогая мисс Фаррел. Во-первых, я открываю здесь, недалеко от Брайдвуд-хауса, представительство своей компании.

    – А во-вторых?

    – А во-вторых, – подчеркнуто ласково проговорил он, и в голосе послышалась угроза, – потому, что я положил на тебя глаз. Но ведь сейчас мы не станем это обсуждать?

    Глава 2

    Анна не поняла, как ей все же удалось уснуть. Когда она наконец добралась до своей комнаты, ее просто трясло от гнева. Не припомнить, чтобы кому-нибудь удавалось так ее разозлить. Конечно, она потеряла контроль с самого начала, хотя всегда считала себя очень уравновешенным человеком, способным не растеряться в любой ситуации. Она забралась под одеяло, пытаясь заснуть, но хотелось кричать от отчаяния. Сон не шел, голова была полна мыслями об Эдвине Колларде. В конце концов она забылась, но проснувшись утром, не чувствовала себя отдохнувшей. Мысли, не дававшие покоя всю ночь, обрушились на нее с новой силой.

    Нет, надо дать зарок и больше не позволять этому человеку так обращаться с ней. Вчера он застал ее врасплох. Она устала, была уязвимой и неспособной защищаться. Но сегодня она возьмет себя в руки и будет вести себя совершенно по – другому.

    Анна оделась, тщательно расчесала волосы и уложила их в пучок на затылке – самая практичная прическа. Джулиус однажды сказал, что ему не по себе от мысли, что по дому будет расхаживать медсестра в накрахмаленном белом халате, и Анна никогда не носила форменную одежду. Не носила она и брюки или шорты, лишь юбки и блузы. И сейчас она извлекла из гардероба хлопковую бежевую юбку и блузку с короткими рукавами. Затем, не торопясь, занялась косметикой. Она сдерживала нетерпение и специально старалась задержаться в своей комнате подольше. Пусть не думают, будто ей очень хочется увидеть реакцию Джулиуса. Но на самом деле просто умирала от любопытства. Наконец она была готова и направилась по коридору в его спальню. Едва войдя в комнату, Анна поняла, что плохие новости уже известны. Занавески небыли раздвинуты, хотя каждое утро это было первым делом, и в комнате царил полумрак. Джулиус лежал в постели. Она осторожно приблизилась.