Глава 1

Лениво потянувшись, я вышла из шатра. Ярко светило солнце, на небе ни облачка. Люди занимались зарядкой под руководством Бранлиса. Его вынесли из палатки и усадили на подстилку так, чтобы он мог спиной опереться на тюки с поклажей, и теперь он строго отчитывал тех, кто недостаточно хорошо выполняет те или иные упражнения. Лицо его было бледным, на лбу выступил пот и, хоть он и не двигался сам, все время хватался за раненый бок, но хотя бы пришел в себя и это радовало.

Справа старик Халмир развешивал на веревке порцию очередных выстиранных вещей, огромные вещи орка СакрКруша перемежались с моими рубашками сорок второго размера и разнокалиберной одеждой остальных людей из нашего «рода». Я подошла и рядом аккуратно повесила сушиться на солнце пучок трав.

— Опять явились, — ворчливо пробормотал Халмир и кивком головы указал направление.

Наши шатры стояли широко, образовывая небольшую площадку в центре. Фактически мы считали это своим микрорайоном, куда оркам хода не было — здесь не было улицы, по которой можно было бы добраться до какой-то цели. Тем не менее, две орчанки нерешительно топтались у палатки Бранлиса, не решаясь зайти в наш закуток. Зеленокожие крепко сбитые девицы выглядели жалко: у одной нарядное платье порвано и извозюкано в грязи, у второй на лбу здоровенная ссадина, а лицо в слезах.

Мужчины нарочито не обращали внимания на незваных гостей, продолжая заниматься своими делами, а вот я хмуро уставилась на орчанок.

— И что, уже не в первый раз приходят? — спросила равнодушно.

— Вчера еще с вечера приходили, пока ты отспалась, — Халмир встряхнул очередную рубашку, стрельнул взглядом на орчанок и повесил одежду на веревку, натянутую между двумя шатрами. — Только, кажись, это другие уже.

— Занятно, — хмыкнула я, старательно скрывая хищную ухмылку. — Ну, как решатся подойти, можешь провести их в мою палатку.

— Да как я пойму-то, я ж по оркски не понимаю! — возмутился старик мне вслед, но я лишь взмахнула золотистыми крыльями и, почти не касаясь земли, направилась в свой шатер.

Мой план уже давал свои первые плоды, и тут важно не спугнуть удачу. Дуры поверили в мое проклятье и наверняка любые свои неудачи теперь валят на него. Особенно после того, как их предводительница ГладРида проиграла в бою. Но важно, чтобы они полностью удостоверились в том, что это правда, что проклятие существует, прежде чем мы начнем переговоры. Если я сейчас выйду к ним навстречу, у них останутся сомнения. Нет, они должны не только прийти, они должны преодолеть препятствия, чтобы попасть ко мне на прием. Если орчанки сейчас просто уйдут, значит они еще недостаточно уверены в опасности проклятья.

Не прошло и пятнадцати минут, как послышался зычный голос на халифатском:

— Госпожа Ксания, к вам тут пришли!

Значит совсем приперло, — внутренне ухмыльнулась я.

— Пусть заходят! — разрешила с деланным безразличием.

Орчанки проскользнули в мой шатер и удивленно замерли у входа, на смея пройти дальше. На всех поперечных жердях, держащих палатку, я развесила сушиться пучки трав, еще куча их лежала на ткани на полу, и сейчас я их аккуратно ворошила, чтобы не слежались. Наверное, для орчанок моя палатка выглядела как обитель ведьмы.

Они молчали, я тоже не спешила заговаривать. Сперва закончила ворошить цветы, аккуратно прикрыла их уголком ткани, так как они должны были сохнуть без доступа солнечного света, а лишь затем повернулась к гостьям:

— С чем пожаловали?

Зеленокожие девицы переглянулись испуганно, а потом синхронно бухнулись на колени клыкастыми мордами в пол:

— Прости нас, ведающая! Прости дур неразумных! Пожалуйста, сними с нас свое проклятье! Мы тебе как хочешь послужим! — наперебой заныли они, подползая ближе.

К этому я была не готова. Захотелось вскочить и отбежать подальше, но я кое-как сдержалась:

— Так это значит вы… и часто ли вы, прекрасные невесты, гордость лучших оркских родов, ночами разбоем занимаетесь? Может, не только мое проклятье заработали, а еще с десяток на вас?

— Мы не хотели! Мы никогда такого прежде не делали!.. — зарыдали они и начали каяться.

В целом история была понятная. ГладРида, как лидер отряда, самая красивая, сильная и родовитая орчанка племени Соколов, подбила остальных избить девицу, которая, конечно «во всем виновата». Эти две вроде как и «не хотели», но разве против коллектива попрешь? Так можно оказаться следующей избитой. Нет, несколько девушек все же отказались, но они могли это себе позволить — у них рода более знатные или сами они морально сильнее. Тем более, что напрямую ГладРиде они вызов не бросали, просто тихонько слились и не пришли ночью на общий сбор.

— Как вы меня подкараулили? Откуда узнали? — спросила я главное.

— БарМина сказала, что видит тебя периодически ночью, что ходишь мимо палатки ее семьи.

Я поморщилась. То есть мои тайные походы были не такими уж и тайными, а спящее стойбище не таким уж и спящим.

— А с чего вы вообще решили, что проклятье работает? — усмехнулась я. — Вон ГладРида была уверена, что нет его. Правда, ей это не помогло…

Получив разрешение, орчанки начали жаловаться на жизнь, перечисляя все свои неудачи за последние полтора суток. Оказалось, что та, у которой здоровенная ссадина на лбу, умудрилась не просто упасть, а врезаться головой в корень священного местного дерева, которое обладает антимагическими свойствами — нанесенную им рану невозможно излечить колдовством. И это вдобавок к еще куче разных мелких неурядиц вроде порванного амулета и испорченной прически. Она и убедила подружку в реальности проклятья. Той тоже было на что пожаловаться — орчанка примерила сшитое матерью платье, приготовленное для встречи сватов, а тут псы на дворе растявкались. Выбежала она посмотреть, что стряслось, тут-то ее сбежавший баран, которого соседка готовить собралась, с ног-то и сбил. Здоровенный, раскормленный, он в целом много вреда нанес: у кого горшок с маслом дорогим разбил, у кого палатку порвал, у кого пса боднул, и тот теперь хромает. Но, конечно, орчанка решила, что именно ее неудача его привлекла, ведь именно она была в этот момент в дорогом платье. Даже не переодевшись, побежала она с подружкой просить у меня избавления, будто это могло спасти ее от нагоняя матери.

«Вот дуры-то наивные необразованные», — думала я, глядя на этих двоих. Только вот в голове крутилось, что вся эта история может выйти мне боком. Их-то я напугала, а к чему это привести может? Если они не ко мне бы пришли, а к своим родственникам в ноги кинулись, у меня бы не помощи попросили, а избавления от всех неудач в жизни потребовали. И что тогда? Меня легко ведьмой бы объявили, а дальше и до костра недалеко. Хотя дерево тут дорого, скорее по рукам и ногам связать — и в озеро, оно ведь под боком. Так что нужно выкручиваться из-под такой ответственности.

— Идемте, — велела я, вставая со свернутого матраса, который в дневное время служил мне подушкой для сидения.

Молча я вышла из палатки и, не оглядываясь, пошла прочь со становища, только по хриплому дыханию и шумным всхлипам за спиной фиксируя, что девушки следуют за мной. Я специально отошла от палаток подальше в степь и, подобрав место повыше и поживописнее, остановилась и раскинула в стороны руки. Затрепетали крылья, поднимая меня в воздух, немного, буквально на полметра.

— Разозлили вы меня в ту ночь сильно, — произнесла я задумчиво, вроде как про себя. За спиной послышался жалостливый всхлип, и я резко развернулась к орчанкам. Они отпрянули, хватая испуганно друг за друга за руки, но все же остались предо мной. Надеюсь, я выглядела внушительно. — Не в моих силах снять с вас проклятье, — выдохнула я вроде как обреченно и грустно.

— Как же, — одна с ужасом закрыла рот рукой, а та, что в порванном платье завыла-зарыдала в голос, некрасиво морща лицо.

Выдержав паузу, я продолжила:

— Не в моих силах снять с вас проклятье, потому что не проклятье это было и вовсе, — я призвала свою силу, и нас обдало прохладным порывом ветра, заставив орчанок передернуться. — Я призвала силу Стихии Воздуха, что всегда с нами. И под ярким солнцем, и во тьме ночной, и в палатке, и в степи Ветра всегда с нами. Стихия смилостивилась надо мной, и обратила свой взор на тех, кто мне навредил.

— Я не хотела! — между рыданиями выдала орчанка. Вторая промолчала. Да уж, никто никогда «не хочет».

— Я прощаю вас обеих, — выдохнула я. — Я вас прощаю и не желаю зла. — Они притихли, переглянулись растерянно — как же так, я вроде как и прощаю, и проклятья не сняла. — Но Стихия, — я подняла руки, призывая ветер, — она не так жалостлива, как я. Я лишь привлекла ее внимание к вам. Стихия справедлива. Она теперь приглядывает за вами, она дарит и удачу и неудачу по своему суду.

— Но что же делать⁈ — всхлипнула прежде молчавшая.

— Стихия справедлива. Она может подарить удачу тем, кто того заслужит. Вы уже расплатились за то, что сделали. Я на вас зла не держу. Если с этих пор с вами будет неудача, значит вы что-то еще натворили, перед кем-то еще провинились. — Девушки переглянулись, и я поняла, что попала в точку. — За подлость и жестокость Стихия может наказать. Но за доброту и смелость принесет удачу. Проклятье может обернуться благословением, если вы начнете вести себя правильно.

— Но как это — правильно? — я поняла, что они на крючке. Как бы теперь секту не создать случайно.

— Правильно — это по совести, так, чтобы действия твои никому не несли несправедливого вреда. А если еще кому-то поможешь, так и вовсе хорошо. Стихия везде: все видит и все знает, ведь нет на свете места без воздуха, — я нежно провела рукой, и нас обдало порывом ветра. — Так что послушайте моего совета: постарайтесь не делать зла, а, сделав, попросить прощения и постараться искупить. Одно дело честный бой на Арене, а другое подлое нападение в темноте. Будьте честны и сильны, и Стихия будет на вашей стороне.